«КАК МЫ РОСЛИ» domestic_lynx
October 27th, 20:05
В прошлые выходные купила на рынке, на книжном развале интересную книжицу: Галина Карпенко «Как мы росли». М., Детгиз, 1959.
В детстве она мне не попадалась, хотя выпущена была тиражом аж 200 000 экз. А сейчас и 2 тыс. – ничего себе. На книжечке подзаголовок «Школьная библиотека» - видимо, была специальная серия для школьных библиотек. Книжка потрёпанная, читанная. А на задней, белой стороне обложке написано чёрным, похоже тушью: «Пионерке II–го отряда Чернышёвой Наташе за активное участие в художественной самодеятельности и помощь вожатому. Нач. Пионер-лагеря –подпись. Ст. Пионер-вожатая – подпись. Август 1959 года.
Написано получертёжным-полукаллиграфическим почерком: одновременно чётким, с расстояниями между буквами и одновременно с завитушками на заглавных буквах. Так умели писать в торжественных случаях те, кто в первом классе овладевал письмом «макательными» ручками, а в седьмом-восьмом учился черчению. Тогда ведь и тушью люди чертили, рейсфедером; моя мама, говорили, умела делать это очень красиво. Это потом перешли на карандаш, а потом и на принтер.
Вполне возможно, сама бывшая пионерка Наташа, которой ныне за 65, и принесла книжку на развал, чтобы меньше хлама было в доме. Выручки-то от книжки почти никакой, рублей десять. Впрочем, если десять книжек принести – уже сто, старушке чего-нибудь вкусненького купить или носочки тёплые.
Любопытно вот что. На том же развале несколько лет назад я купила изданную в тот же год, тем же издательством, в той же серии книжку Любови Воронковой «Детство на окраине» - тоже автобиографическую повесть о девочке из московской трудовой семьи, живущей в районе нынешнего метро «Проспект Мира», в тогдашней Мещанской слободе в 1912 г. Мне кажется, издание этих двух книг в один и тот же год - не случайное совпадение. Но прежде о книжке.
Книжка очень хорошая, интересная. 1918 год, в Москве голод, разруха. Барские особняки стоят брошенные, нетопленные. Кто мог – сбежал из холодного и голодного города в деревню, поближе к еде. Остались те, кому бежать некуда. Постоянно отправляются по деревням горожане-мешочники менять вещи на продукты. Одна такая тётка отправилась и погибла: сбросили с крыши вагона: в таких вот условиях ездили. Повесть начинается с того, как фабричные дети из рабочей слободки при фабрике залезают в брошенный особняк и играют «в буржуев». «Буржуи» привычно голодны, отцы у многих погибли ещё на «германской» войне, живут кто с бабкой, кто с тёткой.
В буржуйском особняке их и находит красногвардеец-инвалид, которому местный Совет поручил организовать детский дом, собрать голодных и часто беспризорных детей, организовать их питание и, по возможности, воспитание. Первым делом советская власть старалась накормить детей, когда и накормить-то было нечем. А в 91-м, в Туле, как мне рассказывали, в школах были реально голодные дети, и даже не почесались устроить для них бесплатную еду. Писательница – это и есть одна из тех голодных пролетарских девчонок, которых по сути дела спас тот красногвардеец-инвалид.
И вот он приводит детей в бывший институт благородных девиц, где по-прежнему живут некоторые классные дамы и даже воспитанницы – кому некуда деться. Повесть составляет история трудной борьбы за налаживание быта. Поскольку написано это женщиной, там много мелких бытовых подробностей, что очень интересно.
Никаких классовых конфликтов, в общем-то, не показано. Бывшие институтки и классные дамы колют дрова, т.к. понимают: это единственный шанс согреться. «Могут мадамы работать», - удовлетворённо замечает красногвардеец. Начальник дома, тот самый красногвардеец, никого не принуждает и даже говорит: никого заставлять работать нельзя – это снег сгребать можно заставить, а детей воспитывать – только добровольно. При этом он восхищается образованностью «бывших»: самому-то получить образование не привелось, только читать-писать выучился.
Правда, время от времени вспыхивают какие-то конфликты не так классового, как культурного свойства: девочка «из благородных» отказывается мыть пол: в её доме всегда пол мыла прислуга, но потом ничего, привыкает. Из детдома уходит одна из классных дам. Любопытно, что она из бедных, но дворянок. Именно бедные, у которых ничего за душой никогда не было кроме «благородства» - самые гордые. Бедная дворяночка, чья мать всю жизнь прожила то ли в компаньонках, то ли в приживалках у богатых родственников, не может выдержать столкновения с детьми рабочих – немытыми, не понимающими по-французски. А более богатые, много чем владевшие, много повидавшие – те имеют более широкий взгляд на вещи. В детдом приходит письмо от бывшего царского генерала, перешедшего на сторону революции, который разыскивал свою дочь, учившейся в том самом институте. Генерал смог общаться с немытыми, а дворяночка – никак.
Это явление повторяется в любой революции. После 91-го года наиболее трагически воспринимали события и труднее всего приспосабливались к новой жизни бедные советские дворяне – всякого рода научные работники, у которых их «кандидатство» было базой их самоидентификации (больше у них ничего не было), неким психологическим поплавком. Особенно это было свойственно женщинам. Простые люди гораздо легче приспосабливались, равно как и те, кто в прежней жизни имел что-то бОльшее, чем диплом. Тем как-то легче было начинать жизнь с нуля, играть какие-то новые роли и т.п. Странным образом, этим людям легче терять социальный статус, т.к. они лучше сознают его условность. А вот нищая дворяночка – нет, она не опустится до неблагородного занятия.
Вообще, вся атмосфера книжки – добрая и оптимистическая. Кто-то кому-то помог, нашлись чьи-то родители, бабушка переселяется из барака в приличную квартиру, вернее, комнату, постепенно приходят учителя. Даже знаменитый музыкант пришёл и выразил желание рассказать пролетарским детям о музыке, сопровождая рассказ собственноручной игрой на рояле. А вот и просто наступает весна, становится теплее, дров надо меньше, а там и лето.
Кончается повесть сценой первомайской демонстрации и гуляния. Почему-то старые советские писатели любили заканчивать свои сочинения сценами массовых народных праздненств, особенно первомайских. Это часто бывало и в старых фильмах. Первомай, по-видимому, имел ещё дополнительный, неполитический смысл: перемогли длинную зиму, дожили до тепла, до травки.
Собственно, к чему я это пишу? Меня интересует вопрос: зачем в один год выходит массовым тиражом две книжки про жизнь детей в трудные времена.
Мне кажется дело вот в чём. К 1959-му году жизнь сильно улучшилась, стала неизмеримо сытнее, комфортнее. И это неудивительно: это были годы наиболее бурного развития советской экономики. Отец рассказывал об этих годах как о периоде быстрого роста – в том числе и благосостояния. Он тогда стал начальником конструкторского отдела крупного завода, переехали в хорошую двухкомнатную квартиру в крепком, «сталинском» доме. Хорошо питались, одевались по моде…
И вот в такой ситуации непременно поднимает голову притязательный обыватель с его вечным лозунгом: «Мало дали!» Недаром многие социологи отмечали: революции происходят не тогда, когда страдания масс невыносимы, а весьма часто на повышательном тренде, т.е. когда экономика и благосостояние растёт.
Но именно тогда, когда оно растёт, начинает казаться, что растёт оно медленно, неправильно, и вообще лично мне не хватает. Люди перестают ценить то, что имеют.
Особенно дети.
Если ребёнок вырос в тепле, сытости, имеет игрушки, школу и т.п. – он этого не ценит, как не ценит и не ощущает здоровья здоровый. Вот такие дети, когда выросли (моё поколение), и превратились в этих сердитых и притязательных обывателей, которые возненавидели своё государство и радостно развалили его. Именно по этой – внутренней – причине наше поколение и оказалось дивно благодатной аудиторией для любой западной агитки. Эти агитки вкрадчиво шептали ему: «Ты достоин лучшего, посмотри, как это бывает». Похоже, что тогдашнее идеологическое руководство, при всей его дубоватой неповоротливости, что-то смутно предчувствовало. И постаралось показать детям, каково оно было каких-то сорок лет назад. Как оно вообще БЫВАЕТ. Чтобы могли сравнить со своей жизнью.
Очень характерно, что обе повести – автобиографические, не выдуманные; выдумать-то мало ли что можно... Давно известно: самые притязательные и требовательные – это те, кто сроду ничего серьёзного не делал, не работал, не боролся, не достигал, да и видел-то в жизни – с гулькин нос. Эти люди и оказались тридцать лет спустя движущей силой антисоветской революции. Глупые капризные дети, которым не дали вовремя самые модные и интересные игрушки. А наладить разумный, высокого уровня диалог с молодёжью – не сумели, ума не хватило, а может – сознания важности проблемы. Больше думали о вещах практических, вещественных: о плотинах, трубах, ракетах… Не понимали, что в основе всего – система верований, представлений. Ну и проморгали.
Вот к таким мыслям привела меня старая книжица, купленная на рынке. Попадётся – прочитайте.
http://domestic-lynx.livejournal.com/109053.html