Разбуженные.

Здесь можно писать обо всём. Модератор сам перенесет в другие разделы, если необходимо.
Ответить
Феникс30
Сообщения: 27
Зарегистрирован: 18.09

Разбуженные.

Сообщение Феникс30 »

Братья СЛАВЯНЕ , поскольку не знаю с кем поделиться . Выношу на ваш суд рассказы разбуженного мной одного из многих , коего не могу оставить без помощи. И если кто проявит заинтересованность может поможет этому человеку в издание .

Отдельно обращаюсь к модератору : Поскольку здесь я нашёл своих единомышленников , потому и хочу чтобы результаты нашей просветительной работы ЗНАЛИ.
Феникс30
Сообщения: 27
Зарегистрирован: 18.09

Re: Разбуженные.

Сообщение Феникс30 »

Кровать

1

Ласковое солнце заливало теплом летнее утро. Природа радостно принимала добро и нежность нового дня. Деревья были свежи и дышали здоровьем, они радостно встречали день и хвастались сочной листвой. Было ощущение праздника и торжества. Это ощущение усиливало счастливое пение птицы. Гордый птах пел своей подруге, сидящей на гнезде, его переполняло счастье, то чувство, которое испытывает только молодой отец, благодарный и влюбленный муж. В такие минуты влюбленным, обычно, кажется, что именно их любовь и нежность будут жить вечно. Вот как раз по этой радостной причине и пела птица, объявляя всему белому свету о своём восторге и одновременно клянясь своей самке в верности и стойкости. Песня исполнялась сильно и торжественно, слышно её было очень далеко, но и она кончилась, но не потому, что нечего было больше сказать, а потому что песней сыт не будешь, и сидящую на гнезде подругу надо кормить. Пообещав скоро вернуться, певец улетел. Когда затихло пение, стало слышно другой звук. Ниже ветки, на которой сидела славившая мир птица, деловито гудели мухи, целая туча мух и количество их росло. Были они разные, большие и обыкновенные, черные и с зеленовато-голубым отливом, но все они были заняты одним общим делом. Мухи обнаружили труп, это гарантировало обильный корм их потомству, поэтому радостно и шумели. Труп вёл себя скромнее сладкоголосого певуна, он просто тихо висел на крепкой ветке, шею и ветку соединяла удавка, сооруженная из грязного шелкового пояска неопределенного цвета, но поясок был когда-то частью роскошного женского халата. Если внимательно рассмотреть труп, можно было понять, что когда он еще был живой, то в последний момент вешавшийся передумал и очень хотел помешать сдавившей шее удавке. Его пальцы, в царапинах и с поломанными черными ногтями впились в поясок, пытаясь ослабить хватку. Вторая рука тоже предприняла попытку спастись, она нащупала кривой сук на ветке, захватила и сжала его мертвой хваткой, пытаясь подтянуть тело и дать возможность сделать вдох. Но сук предательски, подленько хрустнул и остался в посиневших от напряжения пальцах, а беззубый рот с потрескавшимися губами посылал последние проклятья небесам, туда же и смотрели потухшие мутные глаза. Мухи деловито осваивали все естественные отверстия на голове покойника, откладывали яйца в огромном количестве и были рады за своих будущих деток, которым достался такой аппетитный кусок. Выглядел корм для червей как обыкновенный бомж, неопределенного возраста, неопределенной национальной принадлежности, среднего роста. Одетый с изысканной безразличностью и наплевательством в старые вещи не своего размера. Между ног бедолаги темнело огромное зловонное пятно, его с особой тщательностью исследовали мухи, они суетливо по нему ползали, как будто что-то искали. То, что они искали, стекало из под коротеньких штанишек по грязным худым ногам и заполняло громадные ботинки. Когда обувь была наполнена, а подача не прекратилась, жидкие экскременты вываливались через край и компактно складировались ниже к радости тех же мух.

2

Дерево, на котором восторженно пела птица, и радостно гудели мухи, являлось частью леса, его границей. За лесом находилась свалка, она росла, расширялась и наступала на лес, мусор поглощал деревья, природа отступала. На краю леса, недалеко от дерева, на котором уютно висел бомж, находилось его жилище. Среди крупных кустов, сколоченный из ящиков, фанеры и прочих подручных материалов стоял крепкий сарайчик. Даже скорее хижина, с плоской крышей, одним кривым окошком, которое раньше было окном автобуса. На стене хижины оно смотрелось как подбитый глаз на лице чукчи. Дверь без замка держалась не на петлях, а на полосках толстой резины и кожи, прибитых одним концом к стене сарая, а вторым к двери. Зато дверь была утеплена войлоком и рваной собачьей шубой. Внутри сарая среди мусора стояла металлическая печь. Печь одновременно была источником тепла и местом приготовления пищи. Столом служил огромный цветной телевизор советского производства, такой надежный, что если его катить с горы, то до подножия он докатится целый, показывать, правда, не будет, но корпус выдержит прямое попадание атомной бомбы. Короче знак качества. Нашлось в хижине еще место для двух стульев и шикарной кровати, сделанной из старой двери, положенной на кирпичи. Поверх двери красовалась гора грязного тряпья, лоснившегося от жирной грязи. В жилище стоял крепкий дух привокзального туалета, это можно было объяснить тем, что сарай был частично сложен из шпал, а туалет и ванна были совмещены в лице одного убогого умывальника. Серьезный дядька Мойдодыр упал бы в обморок, если бы увидел, по какому назначению использую его подчиненного. Под умывальником стояло ведро, причем, где взяли такое громадное – уже никто не расскажет. Но вмешало оно не менее двадцати пяти литров. И было это ведро давно переполнено, кроме продуктов выделения человеческого организма и несвежих пищевых отходов содержало это ведро еще продукцию бытовой химии и результаты смешивания растворителей клеев и прочих компонентов, которые решал ввести в смесь воспаленный разум наркомана-профессионала. У покойного был приятель. Представлялся он всегда как товарищ Ломакин. Ломакин был уникальным наркоманом, он жил дольше обычного наркомана уже лет на пятнадцать. Объяснялось это серьезным отношением к своему здоровью и уважительным подходом к технологии производства. По его словам он никогда не будет задействовать растворитель 646 там, где нужен 647. Наркоман обожал новую власть, благодарил демократов за одноразовые шприцы, а уникальный рецепт наркоты собственного изготовления гордо называл «Горбатка». Позволял он себе «Горбатку» только по большим праздникам. Отходы своего творчества он доверял ведру-гиганту, это добавляло пикантности аромату, царившему в доме. Ломакин относился к своему увлечению творчески, это стало делом всей его жизни. Когда он вводил дозу, то говорил: «Внимание… на старт... поехали». Возврат из нирваны он называл приземлением, если в то время, когда он был в отлучке, бренное тело успевало обмочиться, он стеснительно говорил: «Приводнился». По его словам, а говорил он очень убедительно, в своих полётах он встречал много замечательных людей. Особенно ему нравилось летать с Гагариным, он делился подробностями полета и всегда ждал новой встречи.
В ведре нашла последний приют дохлая крыса. Ломакин, когда увидел мертвого грызуна, высказал предположение, что крыса покончила жизнь самоубийством, и предложил её помянуть и пожелать ее душе найти дорогу в свой крысиный рай. Помянули активно, было это 40 дней назад. За это время с крысой произошли многие изменения, она стала выглядеть по-другому и по-другому пахнуть. Если бы невозможное стало возможным и какому-нибудь доброму чародею удалось бы вылить содержимое ведра в великую китайскую реку, то вопрос перенаселения Китая был бы снят. В живых остались бы только те азиаты, которые к моменту слива, по недоразумению находились за пределами родины. Хотя и этих счастливчиком много. Но… чудес не бывает. И поэтому ведро осталось там, где и находилось всегда.
Над умывальником висел треугольный осколок зеркала и календарь. Календарь был одновременно и видом предвыборной агитации. На нем красовался хулиган и скандалист. Сын юриста с честными глазами призывал всех голосовать за него. Под фотографией был лозунг «Не врать и не бояться!». Кто-то дрожащей рукой, жирным фломастером внес поправку. Заштриховали отрицание «не» и исправили букву «в» на почетную «с». То, что получилось, по-видимому, понравилось всем. На лице сына юриста было одобрение, а жившие в сарае сделали новый призыв девизом своей жизни. Среди этой вони и уныния как злая шутка смотрелась висевшая на стене скрипка. Но от скрипки исходила уверенность, что это не ошибка, инструмент на своем месте и его использую по назначению.

3

Свалка была не только тем местом, где находят свой последний приют старые вещи и ненужный хлам. Для многих людей свалка стала последней станцией в их жизненном пути. Она превратилась в центр галактики, солнце, которое кормит и греет своих детей. На свалке живут люди, о которых многие не знают или не хотят их видеть и знать. Люди эти были в прошлой жизни кем угодно и порой поднимались по социальной лестнице достаточно высоко. И если бы им кто-то предсказал такой финал, они самонадеянно посчитали это предсказание пошлой шуткой или болтовней завистников. Люди не могут жить вне общества, человек существо общественное, поэтому, оказавшись на свалке, люди стремятся создать общество, коллектив, группу из себе подобных, чтобы вместе выжить и защититься от агрессивной окружающей среды. Общество это противоречивое, злое, в нем обнажены все темные стороны человеческого естества, а потребности сокращены до минимума. Условия жизни, тяготы и излишества делают членов этого общества похожими друг на друга как оловянные солдатики. Одинаковый стиль одежды, одинаково опухшие в синяках перекошенные лица с одинаковыми прическами. Порой с первого взгляда возраст определить невозможно. А какие женщины живут на свалках! Матери этих людей дружно сделали бы аборт, зная заранее, какая судьба ждет их детей. Но дети родились, выросли, жизнь, судьба, общество их пережевало и выплюнуло, благополучно забыло, чтобы не было стыдно и чтобы не мешали брать вершины цивилизации, технологии и культуры. Детки сбились в стаи, установили порядок, подобие дисциплины, появились вожаки, простые работяги. Женщины, когда трезвые и не на работе (на той же свалке), устраивали шопинг по окрестностям. Если повезет, то вечером, на коллективном ужине, который проходит по возможности организованно, женщины кокетливо демонстрируют обновки и их сердца счастливо вздрагивают от внимательных взглядов тех мужчин, которые до вечера остались в сознании и не путают женщину с телефонной будкой.
Кажется, что в этом месте умерло все человеческое и люди, потерявшие человеческий облик, уже не люди – это мутанты, это шаг назад в эволюции человека. Но это все только видимость, за кадром остаются поддержка и помощь больным, которую оказывают члены группы своим соплеменникам, порой образуются трогательно – пародийные союзы, элементы привязанности и дружбы, солидарность. Понимание того, что мятое рыло напротив – последнее лицо, которое ты, может быть, видишь в своей жизни, не добавляет оптимизма, любви к жизни и людям. Но других нет и больше не будет. Справедливости ради надо сказать, что дружба часто недорогого стоит, за бутылку дешевой водки симпатии меняются быстро. Почти как у цивилизованных людей, только расценки другие. Свалка дала своим питомцам всё – жилье (строительного материала много), еду, иногда обильную. Просроченные продукты были стабильной статьёй дохода, их сортировали, упаковывали и перепродавали перекупщикам, которые ловко реализовали новый корм.
Вот именно на такой работе и трудился наш герой-висельник. При жизни он был тихим и усидчивым, сохранил остатки смышлености и поэтому был обучаем, то есть обладал набором качеств, необходимых для такой ответственной деятельности. А так как он собой распорядился в это утро очень разумно, то на работе не появился, его устали ждать и послали коллегу за ним с приглашением принять активное участие в процессе обеспечения пищевой безопасности того общества, которое брезгливо их выбросило, как использованную туалетную бумагу. Отправили самое бесполезное существо, используемое только при разгрузо-погрузочных операциях. Ему не только велели передать на словах приглашение, но и написали на руке фломастером «Быстро сюда». Пытались вместить еще какую-то грубость, но на руке не хватило места, поэтому эту часть приглашения надо было передать устно. Гонца звали Брюс Ли. Точнее все теперь его знали как Брюса Ли. Был он раньше Егором, для многих даже Егором Степановичем. Когда-то, на заре перестройки, Егор был известным и популярным человеком у себя в районном центре. Он владел видеосалоном, сначала одним, потом еще двумя. В то время безумно популярными были фильмы о восточных единоборствах. На волне популярности и увлечения разными стилями единоборств Егор мужественно ходит три недели в местный очаг здоровья, где какой-то шарлатан, владелец поясов всех цветов, преподавал за большие деньги каратэ. Учитель долго и серьезно объяснял, чем отличается каратэ от кун-фу, просил не путать и сильно обижался, когда народ ошибался и говорил, что они изучают кун-фу. Благодаря видеопрокату у Егора быстро появилась квартира и «Жигули» седьмой модели, круче тогда ничего не продавали. Жилось ему весело и сытно, дело он знал, оно у него получалось хорошо, и даже так хорошо, что вызвало нездоровую зависть у конкурентов. В новогоднюю ночь сгорел его видеосалон в центре. Вскоре он, будучи пьяненьким, а выпивать стал часто, разбил машину. Взял деньги в долг на ремонт движимого и недвижимого имущества. Армянские мастера, обещавшие сделать качественный ремонт и потребовавшие предоплату, успели купить только краску, после такого решительного начала они таинственно исчезли. Долг рос, росли проценты, в то время вся страна вдруг узнала, что такое «включить счетчик». После очередного «включения» Егор остался без квартиры, от былого благополучия осталась коллекция фильмов любимого Брюса Ли. Дальше был стремительный путь вниз. Теперь, когда Брюс Ли бывал особо пьян, он всем гордо объявлял, что владеет стилем леопарда. В подтверждение своих слов он расставлял ноги, слегка приседал и начинал грозно царапать воздух перед собой. Делал он это усердно, примерно так соседская киска закапывает свои фекалии на детской песочнице. Только Брюс Ли сопровождал все свои конвульсии жутким воем. Очевидно, в его представлении именно так орет леопард. А на Новый год (у него в новогоднюю ночь всегда случалось обострение) он всем объявил, что после многолетних изнурительных тренировок он поднялся в своем мастерстве еще выше. Он овладел стилем тигра. Уставшие зрители не просили о демонстрации, но были вынуждены принять навязчивое предложение посмотреть представление. Делал Брюс Ли все то же, что и всегда, но так как тигр раза в три больше леопарда, то и верещать пришлось в три раза громче. В самый разгар показа, оглушенные воем зрители, наблюдали сцену свержения мастера.
Местная звезда сексуальной индустрии, Золотая Норка, была разбужена верещанием Егора. Она поднялась решительно и зло подошла к Брюсу Ли и залепила ему незатейливую бабью оплеуху открытой ладонью прямо в рот, в тот момент, когда боец брал очень высокую ноту. Храбрец не успел поставить блок, и поэтому благородная песнь гордой кошки была грубо оборвана в самом интересном месте. Егор не устоял на ногах и рухнул на праздничное застолье. В этом обществе нравы царили подлые, поэтому Брюса Ли били еще какое-то время после падения. Вообще он бывал бит частенько, из-за чего был слегка придурковат, но у него тоже были светлые моменты в жизни и цель была. Дружил Брюс Ли с оригинальным бомжом по прозвищу Чак Норис. Был Чак Норис, само собой, бойцом. Только он исповедовал не стиль леопарда, свой стиль он называл кратко и веско: «Всем п…ц!».
Когда-то звали его Васей Помидоровым. К спорту Василий имел очень даже прямое отношение. В свое время был Помидоров мастером спорта, с детства он обожал велоспорт, легко росли его успехи, подавал большие надежды, к спорту относился трезво, дальновидно, закончил пединститут и вовремя. После серьезной травмы о спортивной карьере пришлось забыть, но Василий перешел на тренерскую работу и здесь он показал себя с лучшей стороны. Всё у него получалось: была квартира, милая верная жена, двое детей. Но неожиданно пришли новые времена, новые ценности, в стране начались перемены и ломка. Велоспорт в этой гонке приоритетов проиграл. Но жизнь продолжалась, и от ответственности никто никого не освобождал. Кормить семью стало трудно, поэтому на семейном совете жена-соратник предложила Васеньке поехать на заработки. На заработках Вася, надрываясь на благо семьи, сорвал себе спину, вернулся через шесть месяцев больной и злой. А дома ему открыл двери сосед-кооператор, на волосатых ногах предпринимателя красовались любимые тапочки Помидорова. Увидев родное олицетворение уюта и защищенности на чужих лапах Вася впервые изрек: «Всем п…ц!», но получилось чуть-чуть иначе, сначала был Васю кооператор, потом участковый – друг кооператора. Это было началом конца. Дальше было все по сценарию – потеря жилья, работы, хотя Василий пытался бороться, брался за любое дело, его поддерживали друзья, ему помогала старушка мать, высылая из иркутской глубинки небольшие деньги, и звала к себе. Когда Василий понял, что на старом месте счастье от него отвернулось, он поехал за удачей и поддержкой к матери.
Обокрали его пьяного на вокзале или в поезде, точно не известно, но к матери он не приехал, а домой не вернулся, никто его особо не искал. В то время на Руси пропадали сотни Помидоровых, новое время собирало урожай, а Василий оказался на свалке. Стиль у Чака Нориса был поинтересней, чем у Брюса Ли, присутствовала имитация ударов ногами. Разогревшись, Чак Норис пытался делать высокие удары ногой, но терял равновесие и потешно падал, веселя присутствующих, но отзывался на просьбу общественности повторить смертельный удар ногой. На свалке у него была подруга Нина Сахареть. Носила Нина мужской пиджак, постоянно курила, говорят даже во сне, курила все, но без фильтра, который всегда брезгливо отрывала. Хранила Сахареть чудом уцелевшее фото, на котором она была тоненькой очень хорошенькой, скромно улыбавшейся девушкой в простом сарафане. В первый вечер, когда она увидела Чака Нориса, повинуясь странному порыву, Нина показала фото Васе. Чак Норрис покорил ее сердце фразой, которая растопила душу Нины. Покрутив фото, меняя угол освещения, поглядываю то на Сахареть, то на снимок, он долго сравнивал и серьезно сказал: «Одно лицо». Он вообще был краток. Были они с Брюсом Ли злейшими друзьями. Выпив лишнего друзья часто ссорились. Василий ревновал Сахареть страшно, а она не спешила его успокоить и иногда кокетничала с Брюсом Ли. У Чака Нориса всегда был повод для драки, поэтому бились друзья часто. Если утром у Брюса Ли была свеже побитая морда, значит Чак Норис вчера был трезвее. Или наоборот. Хотя чаще били великого Брюса Ли. Поэтому у него была мечта – одолеть в честном поединке товарища. А ведь хорошо известно, что если к чему-то стремиться, то обязательно все получится. Так и получилось, случился неожиданно праздник в жизни Егора Степановича.
Возвращаясь с халтуры в ближайшей деревне, где ремонтировали хлев у местного фермера, друзья шли по обочине дороги, их мучила жажда и похмелье, они вели ленивую перебранку, которая потихоньку переросла в толкания с угрозами. До драки остался один шаг, по воле случая именно в этот момент по дороге ехала группа черных лимузинов с волшебными номерами, разрешающими двигаться машинам, на которых они красовались, в любом направлении, с любой скоростью и мерзким звуком, напоминающим кряканье. Группа черных лимузинов была похожа на злого черного червя. Хозяева машин ехали на день рожденья к своему деловому компаньону – народному избраннику, депутату. Ехали неохотно, они знали, что их ждет привычный набор удовольствий, знали, что будут кушать и выпивать. А потом слушать однообразный состав известных звезд эстрады.
В таком настроении взгляд одного из пассажиров зацепился за толкающихся бомжей. Мысль приколоться и устроить показательный бой бомжей мелькнула как молния. Задумано – сделано. Бойцов усадили в машину с охраной, к крайнему неудовольствию последних, по прибытию объявили, что всех ждет милый сюрприз. Ребят разместили на кухне, разрешили чуть-чуть выпить, налили по рюмке вискарика, от закуски Чак Норис отказался, а Брюс Ли взял чудную веточку петрушки, которую проглотил почти не жуя. Гладиаторов выпустили в самом начале развлекательной программы. Они знали, что от них ждут и что их ждет обещанные двести долларов за рядовой привычный мордобой. Поэтому решительно и быстро сцепились, упали и начали барахтаться. Драчунов подняли, напомнили, что бой ведется только стоя, и дали возможность еще раз проявить свое мастерство. Гладиаторы опять сошлись и Чак Норис метко ударил Брюса Ли в ухо. Зрители одобрительно загудели. Удар развернул Брюса Ли и он начал шатаясь вращаться вокруг своей оси, вращались у него и глаза, независимо друг от друга, как у хамелеона, а рот округлился. Выражение лица было очень комичное, поэтому народ захихикал, а кто-то даже лениво пару раз хлопнул в ладоши. Когда сила вращения закончилась, боец аккуратно завалился на спину, счастливый и гордый Чак Норис на полусогнутых ногах обходил поверженного товарища, Брюс Ли лежал на спине как перевернутый жук навозник, подрыгивал лапками, цепляясь за воздух и пытаясь встать. Со стороны это было похоже на подъем по невидимой веревочной лестнице. Гости начали подходить и с интересом наблюдать. Прицелившись Чак Норис пошел в атаку, ему захотелось одним ударом покончить с врагом, в удар он вложил всю злость за то раздражение, которое ему доставлял Брюс Ли. Он хотел вонзить носок своего ботинка в бок недруга, прямо в печень. Послав свое оружие со всей силы в цель, Чак Норис ошибся с прицелом, и носок ботинка прошел на миллиметр выше мишени. Ничего не подозревающий о подлых намерениях соперника Брюс Ли лежал и продолжал дергаться. Не повстречав препятствия, нога полетела дальше, увлекая за собой хозяина, Чак Норис потерял равновесие, двигаясь за ногой, он достиг горизонтального положения на высоте полутора метров, на секунду завис, а потом бодро рухнул. Чак Норис при падении издал звук, как упавшая вязанка хвороста. У него посыпались искры из глаз, потом поплыли разноцветные круги, за ними расцвела радуга, и вдруг все исчезло, как будто выключили свет. Чак Норис отреагировал на прекращение фейерверка фразой, отражавшей настроение большей половины России: «Чубайс сука». Затем душевно пукнул и потерял сознание. Такого веселья давно не видели хозяева. Народ не смеялся, а ржал. Некоторых смех согнул пополам. А в это время храбрый Брюс Ли справился с задачей, поднялся, шатаясь огляделся и позже всех узнал о своей победе. Видя поверженное тело неприятеля, не веря в свое счастье, он подошел к сопернику, встал над ним и начал исполнять победную песню леопарда со всеми телодвижениями, но радость была недолгой. Удар в ухо сделал свое подлое дело, во время победного рева к горлу Брюса Ли внезапно подкатила волна тошноты, и его вырвало, целая рюмка вискарика с желудочным соком и веточкой петрушки сопливой лентой плюхнулась на лицо Чака Нориса. Те гости, которые еще стояли, свалились с ног от смеха. Почетный гость, какой-то министр, все время повторял: «Какая хореография, какая техника. А грим! Сразу видна школа, уровень».
Бойцов погрузили, отвезли на то место, где подобрали, Чак Норис пришел в себя только в пути, все время слизывал стекавший с мокрых волос алкоголь. Веточка петрушки, как веночек надежно приклеилась соплями и желудочным соком к голове бедолаги. Им выдали по сто долларов и наградили недопитой бутылкой джина. Два бомжа стояли на обочине дороги, а над ними умирающий день уступал с боем землю ночи. Небо стало палитрой самого умелого художника – природы. Она бросала в бой залпы горячих активных и теплых бойцов, которые залили своей кровью свод над скрывающимся солнцем, но поедал все ультрамарин. Ночь съела больше, чем могла переварить, поэтому утром из ее пасти вырвался новый день, а пока в тусклом свете уходящего дня две фигуры заслуженных бездомных прикладывались к громадной бутылке дорогого огненного джина и были похожи на фигуры горнистов из далекого и поэтому светлого детства. Их тела изношенные морально и физически ломила усталость, в венах алкоголь пинал кровеобразную жидкость, которая давно стала ядом. Народный вампир Дракула, укусив на Казанском вокзале бомжа, на следующий день трясущейся рукой вытаскивал бы из урны бутылку недопитого пива, а подбитыми глазами искал окурок поаппетитнее. Наши герои стойко хлебали джин и думали о женщине, о любви и о том, как хорошо, что Она не видела падения и позора, а второй сожалел, что Ее не было рядом в минуту триумфа. В минуту позора и триумфа мадам Сахареть скучала в объятьях главного сердцееда свалки по прозвищу Дорогой товарищ. Был когда-то Дорогой товарищ партогром большого завода, на свалке он всем прогрыз голову разговорами о преимуществах планового хозяйства и больших перспективах общественной собственности на средства производства. Он и сейчас, занимаясь любовью с Сахареть, приговаривал: «Народ и партия едины».

4

Тихим вечером под звуки болтающих о пустяках кузнечиков тащился домой замученный тяготами жизни доходяга бомж. Горемыка брел через свалку к себе в сарай на ночлег. Он мог остаться со всеми, но ночевать предпочитал у себя. Да и коллеги были этому рады, так как наш герой по прозвищу Бэн Гурион, был слегка неадекватен, часто бормотал всякую непонятную чушь, нес какой-то бред. Понять его было трудно, а комментировать свои мысли он не мог, так как был в ссоре с окружающим миром и терял часто с ним связь. Окружающих это сильно раздражало, поэтому все были рады, что Бэн Гурион после работы выразил желание идти домой. Работал он сегодня, как впрочем, и раньше, на сортировке просроченных продуктов. Большие магазины предпочитают нереализованный просроченный товар мирно вывезти на свалку, а на свалке продукты переложат, упакуют и если надо проштампуют. А доверчивую простодушную провинцию с ее вечной нищетой соблазнят скидкой на весь этот ярко упакованный буржуйский гной, который она с аппетитом съест. Потом с наслаждением запьет чем-то страшным. Пойло может быть и родным, хотя это слабое утешение, чаще авторами являются кавказские доброжелатели, в последнее время китайские оккупанты с медовой улыбкой предлагают свое пойло, упакованное в пластиковые пакеты как донорская кровь. Донорская помощь пользуется спросом, цена доступная, а убойная мощь зелья весьма приличная.
Сегодня работали с конфетами и сгущенным молоком, все очень устали. Обычно тихий Бэн Гурион сегодня весь день с маленькими перерывами нес такую бредятину, что у всех разболелась голова. Коллектив дружно пытался понять, но безрезультатно, от этого становилось еще хуже. Только очаровательная девушка по прозвищу Мальвина любила слушать рассказчика, она прикрывала глаза и широко улыбалась, улыбаться ей было чем. Она на спор вставляла в рот видеокассету. Слушая Бэна Гуриона, она была счастлива до идиотизма. Глядя на ее плоское одухотворенное лицо, почему-то начинаешь жалеть ее маму и всю родню. Мальвина чудно матюкалась, знала массу разных оборотов, умело комбинируя три главных нецензурных слова. Умудряясь таким образом выразить свое мнение о погоде или о блоке НАТО. Самым страшным ругательством, тем не менее, было слово Пьеро. Мальвина тоже не всё понимала, из того, что говорил Бэн Гурион, но ей этого и не надо, главное, что слова добрые, теплые. А говорил сегодня Бэн Гурион вот что: «Жизнь есть та арена, на которой разворачивается реальная история. Нет жизни, нет и истории». Сказав это, он внезапно замолкает. Все напрягаются, ворочают мозгами, пытаются понять, не получается, народ потеет, злиться. Бэн Гурион молчит, и все постепенно успокаиваются. Потом вдруг начинает ровным поставленным голосом вещать: «Красота является средством, способным опознать и провозгласить жизнь как принцип, как то начало, которое следует сохранять прежде всего. Именно здесь лежит разгадка еще одной закономерности – единство истины, добра и красоты, так сказать трех ликов, которыми оборачивается к человеку жизнь. В правде и добре жизнь проявляется полнее всего, как, безусловно, положительное начало». Сказав это, он испуганно оглядывается с растерянным видом человека, проснувшегося и не понимающего, где он находится, удивленно смотрит на окружающих, на банку сгущенки в своих грязных руках. Подумав, начинает работать. Но губы шевелятся, что-то шепчут. Минут через 45 он выдает на гора заключение: «А это значит, что без них невозможно и подлинно прекрасное!». Загипнотизированная непонятными словами и ровным голосом плоская головка Мальвины квакнула: «Аминь». Это было последней каплей. Непонятные вещи настораживают, так как могут быть опасными. Именно так многие и отнеслись к мыслям Бэна Гуриона. «Ты что хочешь, рыло, этим сказать, оскорбляешь?», - завелась милашка Золотая норка, - «Ты на какую красоту намекаешь, какое такое начало жизни ты здесь видишь, пингвин иерусалимский, урод интеллигентный! Проваливай к себе и всю свою породу забирай, из-за вас я, бедная русская девушка, здесь оказалась», - подумала и добавила: «Айсбергов на айсберги!». Бедная русская девушка Золотая норка слегка лукавила. Папа у нее был эстонец, а мама татарка. Получилась красавица с массой хороших качеств – глупая, жадная, хитрая. Довольно долго Золотая норка (настоящего имени никто не знал) увлеченно с радостью дружила за деньги с мальчиками. Было у нее все – клиентура хорошая, защита, приглянулась ее трудоспособность одному пацану, и он часто ее заказывал. Однажды он перебрал в сауне и «отъехал». Помимо Золотой норки пацан любил и настоящее золото, перед парилкой он снял весь свой металлолом и бросил на стол. Блестящая золотая горка разбудила жадность, которая раздавила зернышко ума. Ювелирные изделия разместились в многофункциональном рабочем месте Золотой норки и в нем были вынесены. Вынося богатство, которое честная девушка считала своим, она уже строила планы, что будет с ним делать. Что–то оставит себе, что-то продаст, переплавит. Золотые часы подарит папе на день рожденья. Нашли ее быстро. Когда насиловать ее уже никто не хотел, в многострадальное рабочее место напихали битого стекла, поломали руки и долго били. Когда тело перестало шевелиться и стонать, уставшая братва брезгливо погрузила тело в багажник и вывезли на свалку. Выгружая мясо, хлопцы думали, что выгружают труп, они иногда обращались к старшему на свалке с пикантными просьбами, всегда встречая понимание и поддержку, ведь старший на свалке был весь синий от наколок, пацанов знал и понимал. На свалке было гиблое болотистое место, которое аборигены называли Кремлевская стена, там в жидкую жадную грязь закапывали тела. Когда были уже готовы столкнуть девушку в яму, она застонала и открыла черные от крови глаза. Глазами несчастная вцепилась в лица и руки копателей, и они не смогли ее зарыть. Неожиданно старший дал разрешение ее оставить, хотя в выздоровление не верил никто. Но чудо получилось, кому-то было надо, и девушка выжила, женская часть населения свалки нежно и терпеливо ее выхаживала. Поправившись, девушка долго не разговаривала, назвали ее Золотая норка, ведь имени никто не знал.
После гневных слов девушки Бэн Гурион медленно встал и молча ушел. Идя через свалку, он споткнулся, что-то вцепилось ему в штанину. Из под привычного городского мусора, где-то снизу как палец торчал кусок чего-то деревянного и это зацепилось за портки. Подняв ногу и освободив штанину, Бэн Гурион с неожиданным интересом осмотрел деревянный обломок. Убрав мусор, он понял, что перед ним фрагмент мебели, но не современной из жеванного картона и опилок, а что-то особенное. Об этом говорило дерево, его цвет, фактура, толщина. Не понимая зачем, Бэн Гурион взял с собой два больших куска и пошел к себе. Зайдя в лес, он положил на ближайший пенёк припасенный пряник, кому он его положил и кто его съест он не знал, он ни разу не видел едока. Но бомж был уверен, что ему благодарны, и этого ему хватало. Такое сотрудничество всех устраивало и длилось уже долго.
Придя домой, Бэн Гурион аккуратно порубил доски, не понимая зачем он это делает, ведь у него был запас дров. Ему на вечер хватило бы точно. Рассматривая приготовленные к сожжению дрова, он вдруг почувствовал себя странно, ему показалось, что он встретился с давним добрым товарищем, рад этому и в то же время ему страшно и грустно оттого, что жизнь их превратила в кучу топлива, задача которого согреть ненадолго мир вокруг себя ценой своей жизни. Стряхнув с себя это ощущение, Бэн Гурион занялся приготовлением незамысловатого ужина, от вида которого сытый европеец упал бы в обморок, а если бы он это попробовал и после этого выжил, то нехорошие мысли о захвате территории России в голову ему больше не пришли. Потому что люди, способные такое есть и в таком жить – непобедимы. Чувствуя беспокойство и необъяснимую тревогу, Бэн Гурион подошел к стене и потрогал, погладил скрипку. Скрипка и смычок были его единственными друзьями. Общаясь с инструментом, Бэн Гурион переживал сложную гамму чувств. Скрипка была тем мостом, который соединял реальный мир с тем местом, где жила душа и, проходя по этому мосту, душа извлекала из струн рыдание и стон. То, что играл Бэн Гурион, было музыкой тоски и уныния. Это был гимн печали и муки.
Новая демократическая Россия активно строила общество равных возможностей. В России это значит, что бомжом может стать каждый. Так случилось и с Бэном Гурионом. Его дед умный человек, которого звали Моисей Ильич Шахкес, тоже хорошо играл на скрипке. Но он еще тонко чувствовал время и среду. Он понял, что большевики – это надолго, а когда заботливый вождь мирового пролетариата заявил, что главные виды искусств – это кино и цирк, сразу сделал свой выбор. Довольно скоро он сделал и хорошую карьеру в мире молодого советского кино. По совету своей мудрой жены Сони, Моисей понял, что он давно разделяет идеи коммунистов, и стал твердым большевиком. Потом он решил, что в мире театра и кино есть небольшое место и для русского человека. Поэтому взял новую фамилию Петров. Всё у него было кошерно – успех, госпремия, квартира в новом доме. Умер Моисей тихо, на большой любимой кровати, сделанной по заказу у известного краснодеревщика, который при подлом царизме делал мебель для прошлых аристократов. Умер старый Шахкес счастливым человеком, у него было все, сын, который пошел по стопам отца и внук, который был очень похож на деда. Похож не только внешне, но и делом, даже жену его звали тоже Соня. На этом сходство жен заканчивалось. У Шахкеса жена была соратником с умом и амбициями Екатерины II, а у жены внука были только амбиции. Любил свою жену внучок до безумия, позволял ей все и баловал ее необыкновенно. Жила семья Петровых в атмосфере достатка и сытого уюта. Так продолжалось, пока не пришла беда в виде первого и последнего президента СССР. Мудрые реформы и дальновидная политика поставила великую и грозную державу с начала на колени, а потом и на локти. Первым подошел сделать гормональную инъекцию бескорыстный и честный дядя Сэм. Об этом счастье он мечтал долгие годы, потом получили доступ к телу и прочие верные друзья. В эти годы Бэн Гурион остался без работы, заболела жена Соня, привыкшая к роскоши и приятному обществу, которое собиралось за их столом. Она не смогла принять образовавшуюся пустоту, забвение и нужду. Бэн Гурион сходил с ума, горе и тревога за любимую жену медленно подрывали его здоровье. Сонечке стало совсем плохо, она замкнулась в себе и тихо умерла, проклиная Беловежскую Пущу и славных реформаторов. После смерти жены Бэн Гурион жил как вязком сне, не ел, все время что-то бормотал, разговаривал с фотографиями жены и гладил как котенка поясок от халата жены. Жить было не на что, соседи из сострадания посоветовали пустить квартиранта, благо квартира большая. Даже посоветовали порядочного постояльца, один добрый человек хотел снять комнату или квартиру как раз в их доме. Желающий снять комнату появился как из под земли, все время улыбался, называл братом и клялся мамой. Щедро заплатив за месяц вперед, он привел через день брата, а тот через три дня привел своих братьев. Все улыбались, дружно клялись мамой, и был он им всем братом. Как-то за ужином механически кушая, что-то выпивая и постепенно погружаясь в забытье, братья попросили Петрова что-то подписать, потом заботливо погрузили в машину и вывезли в соседнюю область, где гордые пастухи овец на заброшенных колхозных фермах разводили свиней. Они приютили Бэна Гуриона, назначив ему жалование в виде ежедневной тарелки супа и стакана водки по воскресеньям. Водку делали в том же хлеве, где жили свиньи и их обслуживающие персонал. Гордые и благодарные пастухи овец называли своих работников «менеджеры машинного доения».

5

Растопив печь принесенными деревянными брусками, Бэн Гурион сел перед печью как будто в ожидании чего-то. Смутная тревога росла в его душе. Дерево вспыхнуло сразу, легко и необычайно жарко, горело оно непривычным цветом, пламя было как сложный большой цветок, пылал один лепесток, а под ним уже ждал следующий. Сгорая и уходя, каждый лепесток посылал в лицо волну тепла и света. Но каждая волна света несла в себе еще что-то. Бэн Гурион наблюдал и любовался горевшим деревом, необычным пламенем и игрой красок. Потом он заметил, что с каждой волной, сопровождавшей горение, появились какие-то линии, они собирались в изображение. Дерево горело и вздыхало, как будто освобождалось от чего-то, каждая волна пламени превращалась в образы, сначала они были непонятными, как робкие детские рисунки, но постепенно огонь усиливался, и изображения становились четкими, ясными. Бэн Гурион наблюдал за рождением изображений с интересом и удивлением, но и только. Так смотрят на что-то необычное. К этому времени они стали четкими, превратились из неясных очертаний в очень приличные изображения. Это было как демонстрация отдельных кадров, которые постепенно монтировались в одно целое и смотрелись как немое кино. Только дерево впитывало в себя не действия, а чувства, эмоции, поэтому, сгорая, дерево передавало огню те чувства, которые испытывали люди, соприкасаясь с деревом, а горевшие доски были когда-то частью большой кровати, сделанной руками талантливого краснодеревщика. Кровать – смесь праздника и кладбища, страха и восторга, тоски и счастья. Все эти сильные чувства каким-то образом запоминались кроватью, становились ее частью. Она их сохранила. Запомнила все чувства людей, всех тех, кто ложился в кровать в ожидании счастья или лежал и дрожал от страха и ужаса. Бен Гурион безучастно смотрел на эти сцены. Он видел любовь и нежность людей, чей вид не вызывал в его сердце никакого отклика. Горящая древесина рассказывала, как счастливая пара зачала младенца, горящее дерево источало их радость и любовь. Иногда изображения путались, это очевидно зависело от мощности эмоционального всплеска, который мог заглушить то, что было отпечатано на дереве раньше. Но понять можно было всё. Пришло время и счастливые молодые люди превратились в довольных жизнью стариков, которые благополучно скончались на семейном ложе. Их место заняло новое поколение. Бен Гурион на все это смотрел равнодушно, он прислушивался к непонятному растущему внутреннему напряжению. Так было до того момента, пока в языках огня не появился новый персонаж. Молодая женщина в красивом халате лежала на кровати, и от нее исходило мощное ощущение тоски, тревоги и ожидания. Потом пламя показало ее радость и счастье, когда в ее объятьях оказался молодой человек. Умирающие доски рассказали огню, а пламя показало восторг встречи, радость от близости и счастья обладания любимым. Все эти чувства исходили от женщины, мужчина был сдержан, он был ответственен, внимателен, было ощущение, что он не в кровати с прекрасной женщиной, а на работе. Глядя на счастливую женщину, Бен Гурион вдруг перестал дышать, он окаменел, у него изменилось лицо и цвет кожи, мышцы напряглись. Через минуту он застонал, дрожащим голосом с мукой и болью сказал: «Сонечка».
Тем временем дерево продолжало рассказ. Молодой человек больше показан не был. Дальше шли изображения грусти, тоски, болеющая Сонечка и ее смерть. Пламя показало и Бена Гуриона, его глубокое горе и отчаяние, его тоску и одиночество. Дерево догорало, пламя слабело и последние языки огня показали выводок смуглых детей, копошащихся на кровати, как комок змеенышей. Дети были счастливы оттого, что вокруг них было много дорогих игрушек, и они кувыркаются на такой большой кровати, которая очень выгодно отличалась от их топчанов в холодном доме, где сильно пахло навозом и козьим молоком.
Бен Гурион долго сидел, опустив голову, потом взял скрипку, положил ее поверх горячих углей. Инструмент вспыхнул мгновенно и сразу весь. Он горел, как спичка, пламя, съевшее скрипку, потухло тоже мистически быстро. Как только умер последний огонек, обугленная скрипка рассыпалась. Глядя на остывший пепел, Бен Гурион прошептал: «Нет правды, нет смысла и его не найти ни в чем. Пугает не смерть, а бессмыслица. Вот живет человек сто лет – и в миг рассыпается на атомы. Получается, что самое дорогое, возвышенное оказывается миражом, подлым обманом. Все тонкие движения нашей души – это только электрохимические колебания нервных волокон. Как с этим можно дальше жить?».

6

Под деревом, давшим последний приют Бену Гуриону, собралось все население свалки. Пришел и главный командир по кличке Опаа. Посмотрев на висельника, он изрек: «Опаа, молодец. Ну что тебе не хватало, сука, о чем ты думал? Кто теперь будет пацанам завтра на днюхе играть? Ну, никому верить нельзя.» Развернулся и через плечо бросил собравшимся: «Помянем вечером, всем на работу, а вы, сладкая парочка, закопайте Падлогонини», - и ушел злой. Гневаться гражданину начальнику по прозвищу Опаа было от чего. Завтра у него день рожденья и к нему в гости приезжают его друзья. Такие же как и он пацаны, синие от наколок, с «хорошими манерами» и замашками хозяев. Собирались они у Опаа в его вагончике, который хозяин нежно величал Дворец съездов. Над вагончиком гордо реял красный флаг, а у входа стояли фигуры пионеров, одна статуя взбрыкнула руку в приветствии, а вторая трубила из-за всех сил в горн. Статуи были абсолютно целы и свежевыкрашенны, Дорогой товарищ, который часто бывал у Опаа, проходя мимо пионеров, всегда поднимал в приветствии руку, но старые суставы подчинялись плохо и получатся жест, которым фюрер приветствовал своих соратников, только Дорогой товарищ еще добавлял: «Слава КПСС», - и прислушивался, как будто ждал согласия и одобрения. Пацаны любили Бена Гуриона и его игру. Они приглашали его всегда, музыка действовала на них оглушающее. Они могли прослезиться, а если к моменту появления скрипача мальчики успевали принять на грудь лишнее, то в порыве чувств дарили Бену Гуриону перстни и цепи, а если он отказывался, настойчиво просили принять, мол, от всего сердца, а если не принимал подарки, обещали пристрелить. Наслушавшись скрипки и наплакавшись, пацаны каялись Бену Гуриону, как священнику, обещали жить честно со следующего дня и ездить только на метро. Музыка их буквально на глазах превращала в людей. Даже телохранитель Опаа начинал смотреть на мир человеческими глазами, а лицо у него становилось одухотворенным. Но замолкала музыка, высыхали пьяные слезы, растертые по приятным лицам, и телохранитель становился прежним. Отзывался охранник на имя Мыкола. Хотя сам представлялся как Грыцько. Говорил Мыкола-Грыцько мало и с большим трудом, но это ему не мешало быть отличным телохранителем. Когда-то Мыкола выполнял интернациональный долг, был прапорщиком то ли в десанте, то ли в спецназе. После тяжелого ранения и контузии, помотавшись по госпиталям, он вернулся на историческую родину, которая стала к тому времени самостоятельной. Зашел в родной военкомат, а ему с порога объяснили, что воевать они его не посылали и все вопросы к москалям. Получился большой скандал с дракой. Чем Опаа заслужил такую преданность и послушание со стороны Грыцька останется тайной, но служил Мыкола преданно с армейской серьезностью, как будто он принес присягу уголовнику по кличке Опаа. Закопав тело, Брюс Ли упорно мастерил из проволоки вместо креста шестиконечную звезду. Получалось плохо, поэтому он сделал пятиконечную и, как бы оправдываясь, объяснил свою поделку Чаку Норису: «Говорил по-русски, водку пил, матом владел – значит, русский». Чак Норис кивком согласился и сказал: «Назначаем тебя, Бен Гурион, русским, царство небесное, Аминь!». Брюс Ли залез в карман и вытащил флакон одеколона «Русский лес», предложил товарищу: «Помянем человека, тихий был, и за ботинки ему спасибо». Чак Норис ответил: «Всегда готов!».
Группа подростков убила Брюса Ли через шесть месяцев после смерти Бена Гуриона. Процедуру казни бомжа снимали на мобильник, а потом гордо показывали девочкам и друзьям.
В сарайчике, на окраине леса, дружно живут Чак Норис и мадам Сахареть. На могиле Бена Гуриона всегда лежат искусственные цветы. Опаа сделал ремонт в вагончике, привез новую мебель, новое освещение. Поставил биотуалет, вставил зубы и поправился.

P.S. Закончена работа над повестью «Трон». В повести описывается политическая и личная жизнь трех императоров династии Придурастов. Императоры Придураст Мудрый, Придураст Честный и Придураст Главный заботливо и с отеческой любовью правили великой страной Придуросией.
Феникс30
Сообщения: 27
Зарегистрирован: 18.09

Re: Разбуженные.

Сообщение Феникс30 »

И вот ещё один рассказ -- судите БРАТЬЯ.


ЗАПАХ АДА

1

Песчаная буря, внезапно начавшись, бушевала уже несколько часов, измученную солнцем пустыню терзал ветер, превращая песок в маленьких злых бестий, которые ранили тело до крови. Крови сока жизни и часто источника пищи для другой жизни.
Вдруг среди этого месива песка и ветра начало появляться нечто, причем одновременно появляться из песка и опускаться сверху. Оба образования были шарами, которые повстречались и слились на уровне земли. Они были прозрачны и на вид хрупки, но видимость обманчива. Песок и ветер пытались прогрызть прозрачную нежность сферы, потом смерились и стали ее обтекать. Когда закончилось слияние, внутри стали заметны две фигуры, очень контрастные и неуловимо похожие. Один человек был покрыт с головы до пят черным плащом, но не просто черной тканью, а плащом, который кажется жил отдельной своей жизнью, по нему перекатывались волны огня, вспыхивали протуберанцы, участки плаща, освободившиеся от волн жара, покрывались инеем, который искрился иголками льда, а потом опять все накрывала мягкая волна пламени. На лице человека в черном плаще холодно и тускло светили глаза, взгляд был спокойным, твердым, мудрым и слегка лукавым. А лицо было как у человека, которого трудно удивить и который уже давно ничего хорошего от жизни не ждет. Фигура в светлом была похожа на своего мрачного соседа, только она был чуть-чуть сутула, как будто несла на плечах тяжесть, и во взгляде не было холода.
- Спасибо за согласие встретиться, - сказал человек в темном плаще. Фигура в светлом плаще сдержано кивнула.
- Причину, по которой мы просили о встречи, объяснит подробно мой полковник, он у нас новатор и выдумщик, большой выдумщик.
Из-за черной фигуры, как бы отпочковавшись от плаща, отделилась тень. Вскоре она приобрела черты, полковник был в гриме и костюме бас гитариста группы «Kiss». Кривляясь и гримасничая, плюясь кровью и огнем, полковник поприветствовал светлую фигуру легким поклоном.
За спиной Светлого зашевелись прозрачные контуры, они оформились в чистые фигуры в покорных позах. За Светлым стояло 12 соратников.
Полковник заговорил, не к кому не обращаясь.
- Всем хорошо известно, что наше общее руководство без энтузиазма смотрит на проект «Человек разумный». Федерация приняла решение не выпускать людей в космос, а, учитывая то рвение, с которым люди занимаются саморазрушением и самоуничтожением, мы скоро можем остаться без работы. Люди стали плохо управляемы, они живут по законам безумии и хаоса. Требуются срочные, серьезные вмешательства, у людей меняются ценности. Они живут жизнью потребителей – однодневок и загробная жизнь их интересует все меньше и меньше, а перспектива угодить в ад ни кого не пугает. И о рае задумываются не часто.
- Что вы предлагает, полковник, - спросил Светлый. Слово «полковник» он произнес с нескрываемой брезгливостью.
- Человечеству надо напомнить их перспективы. Они должны знать, что их ждет. Неизбежность наказания или вознаграждения должны быть ясны. Можно, например, показать всему человечеству прелести рая или особенности ада.
- Это не наши методы, полковник. Рай место для избранных, а не сад для экскурсий.
- Мы и не ждали другого ответа, нам не требуется ваша поддержка в нашем начинании, мы надеемся на ваше понимание и согласие. Предмет нашего эксперимента общий и проблемы тоже общие. Только решаем эти проблемы по-своему с разных концов. Учитывая состояние опыта, то хуже не будет, а результат может быть интересным. И еще, лучше быть здесь, в провинции Тьмой и Светом, чем в управлении Федерации разносить директивы центра.
Мы знаем, что в лабораторных условиях удалось добиться того, что существование человека делилось на две равноправные части - земная и загробные жизни. Это две части одного целого человека, его души, которая и является ареной наших споров. Загробная жизнь является логическим продолжением земной, в ней другие ценности и законы. Все это контролирует огромный штат сотрудников, что требует большого расхода средств. В лабораториях все было хорошо, эксперимент шел обнадеживающе успешно, но в полевых условиях начались сбои. Человек, вольно живущий, поразительно отличается от лабораторного собрата. Общее у них только пытливый ум и жажда познавать, но у дикой особи еще есть желание покорять и плохо контролируемая агрессивность и сомнения в том, что мы заложили в его сознание, человек вообще все ставит под сомнение. Учитывая все это надо принимать меры. Необходимо напоминать смертным, что такое ад. Мы присмотрели группу художников, чтобы они смогли, погостив у нас и приобретя острые впечатления, попытались перенести их на холсты. Пропускной фильтр между зонами пропускает только органику, и они смогут взять кисти, холст, натуральные краски и масло. А натура и гостеприимство гарантированы.
После этих слов полковник начал жадно облизываться раздвоенным языком и оглядываться как бы высматривая добычу. Светлый молчал, молчали и его офицеры. В напряженной фигуре чувствовалась, нерешительность и было видно, что идет внутренняя борьба.
-Хорошо, - сказал он через минуту, - это ваша инициатива, разумеется, и отвечать вам.
Сдержано, сухо Тёмный кивнул светлой компании и отвернулся.

2

Тридцать три лучших живописца человечества растворились в рваных комках утреннего тумана на заброшенном кладбище в Риме. Вернулись они через шесть месяцев. Ранним утром, на том же месте, только сопровождал их строй странных существ. Человеческие кожи числом 666 неправдоподобные, ужасно раздутые, готовые оторваться от земли из-за наполнявшего их газа, который как будто кипел под тонкой кожей. Кровавые пузыри рождались, зрели и лопались, газ переливал всеми оттенками крови, венозной, артериальной и засохшей почти черной. Человеческие кожи шли сами, они не были живыми в буквальном смысле, живым было только лицо, особенно глаза. Каждый мускул на лице выражал боль и ужас, непередаваемое страдание и раскаяние.
Вот эти существа несли картины, точнее каждый нес по две работы, картины были привязаны к спинам кож веревками, сплетенными из жил грешников.
Когда мастера успели написать столько полотен, остается только догадываться, но объяснить это можно, скорее всего, разным пониманием времени в двух зонах одного мира.
Картины выставили на обозрение, на всех континентах, в столицах и самых крупных городах на площадях и в парках, в местах удобных для просмотра большим количеством людей. С картинами выставлялись и кожи грешников наполненных газом.
Часто выставки проходили на площадях, являвшихся историческим центром города, а такие места нередко украшаются статуями выдающихся полководцев и прочих героев. Были случаи, когда кожи грешников размещались под собственными памятниками. А надо сказать, что 666 кож принесших инструменты и работы художников были кожи самых страшных грешников за историю всего человечества. Просмотр картин организован был таким образом, что прежде чем к ним пройти, надо было миновать кожи грешников, которые делали маленькие выдохи газа, запаха атмосферы ада на желавших посмотреть выставку. Поэтому над местом просмотра стоял алый туман, запах ада явно усиливал впечатления от увиденного. Просмотр проходил всегда в гробовой тишине, иногда тишину нарушал звук падавших тел. Многие теряли сознания или не выдерживало сердце. На лицах смотревших было выражение удивления и дикого звериного страха, который идет впереди инстинкта самосохранения. После увиденного люди медленно приходили в себя, но по возращению в реальность начали творить неожиданные дела и поступки. Сначала это были единичные случаи, небольшие очаги необъяснимого, но вскоре это приобрело масштабы общечеловеческие. По планете начала шествие разрушительная эпидемия добра. Никому не хотелось отправляться в ад, и те, у кого были основания опасаться за свое будущее после смерти, тут же бросились творить благочестивые дела.
Но зло, борьба со злом и пороками заложено в основу жизни человека. Зло дает работу правосудию, армии, медицине и т.д. Масса людей отлично живут, изображая активную, непримиримую борьбу со злом.
Взять хотя бы наркотики. Кто-то их выращивает, перерабатывает, перевозит и распространяет. Все это делается для того, что бы их употребили. Человек без радости и иллюзий жить не может. И множество людей борются с теми, кто хочет жить иллюзиями. Потом их ловят, долго и дорого лечат, кормят и охраняют. В этом участвуют миллионы людей. Нажившее состояние на всех этих процедурах люди активно пользуются плодами цивилизации, рожают детей, учат их в колледжах, превращают в адвокатов и врачей, которые в свою очередь не будут без работы только потому, что есть те, кто выращивает, перевозит, продает и употребляет вещества изменяющие сознание.
И вот вдруг все дружно и принародно начали казниться в грехах, планету обуяло безумие доброты. Все стремились избавиться от не честно нажитого, а обманутые не брали ни чего назад, считая, что обиженным на том свете будет поблажка.
Алкоголики уничтожали спиртное, преступники дружно потянулись в тюрьмы, но власти прощали даже самое страшное преступление. Полностью были парализованы промышленность, банковское дело, торговля. Дольше всех держались боевые дежурства ракетчиков и подводников. Публично раскаялись и подали в отставку президенты и правительства.

3

Не виданной силы метель, внезапно начавшись, бушевала уже час. Она бросала в атаку ветер и колючий снег на прозрачный шар, который неожиданно возник в тихой, морозной пустыне.
Внутри шара было спокойно и тепло, две фигуры что-то бурно обсуждали и жестикулировали, как будто обвиняли в чем-то друг друга. Третья фигура стояла в стороне, вплотную к оболочке шара и показывала язык собственному отражению. Устав кривляться, фигура еще раз посмотрела на свое отражение и аккуратно поправила на груди новенький, рогатый орден.

12.06.2006 г.
VoJl4oHok
Сообщения: 6
Зарегистрирован: 25.01

Re: Разбуженные.

Сообщение VoJl4oHok »

хорошо описана жизнь "бомжей" я даже какое то время подумал что автор пишет свою историю :) (без обид) вот только один незначительный нюанс: скрипка! её обладатель мирно висит а она находится на стене жилища, хотя он её сжигает ещё при жизни . . .

ну а второй рассказ. . . я бы сказал - "нереальная фантастика", хотя в конце я не мог сдержать улыбки :)
в общем пишешь хорошо, мне понравилось!
жаль что скоро читать совсем будет не кому . . . .
Ответить