Даже безмерно укрепив свой авторитет и культ в
ходе войны, И.В. Сталин понимал, что имеет дело с самой высокоорганизованной
и законспирированной бандой в истории человечества. Только к концу сороковых
годов после доклада А.А. Жданова в стране разворачивается борьба с
космополитизмом, ознаменовавшая начало второго тура десионизации надстройки.
Но развертывалась она крайне осторожно и медленно. А.А. Жданов и А.С.
Щербаков - главные ее проводники - почему вскоре внезапно скончались.
А в январе 1953 года было опубликовано сообщение о разоблачении группы
кремлевских врачей, виновных в убийстве не только двух вышеупомянутых
партийных деятелей, но и многих других. Действовали они противопоказанными
лекарственными средствами. Сообщалось, что они готовили медикаментозное
убийство самого И.В. Сталина. Все были сионистами из шпионской организации
"Джойнт".
В подобных обстоятельствах, конечно, И.В. Сталин слишком медленно
раскачивается с продолжением курса на десионизацию, начатую перед войной
руками наркома Н.И. Ежова. После же войны у нас не сразу появилась атомная
бомба, которой нас шантажировали сионизированные Соединенные Штаты вместе с
Англией. А когда мы, преодолев их атомную монополию, пошли с ними ноздря в
ноздрю по этому оружию, азиатскому деспоту И.В. Сталину перевалило за
восьмой десяток и вскоре после ареста кремлевских врачей начали появляться
непонятные медицинские бюллетени о состоянии здоровья вождя - не так, мол,
стал писать, какать. А через неделю было опубликовано сообщение о том, что,
якобы 5 марта 1953 года, Сталин умер. Однако автору этих строк удалось
узнать лично от самого Н.С. Хрущева, - смерть наступила в конце февраля.
Конечно же, медбюллетени в столь непозволительной фривольной форме никогда
не появились бы на свет, будь вождь еще жив.
- Если бы мы него не убрали, он всех бы нас уничтожил, - сказал мне
Хрущев (Для судеб Отечества с ним сравним лишь Столыпин).
Это был заговор, заговор всего Политбюро.
http://bookz.ru/authors/emel_anov-vn/em ... ovvn01.htm
О причинах по которым насильственно устранили Сталина хорошо пишет
еврейский писатель Аркадий ВАКСБЕРГ в книге НЕСОСТОЯВШАЯСЯ ГОЛГОФА
не обращайте внимание на еврейские страшилки про бомбы, а читайте между ствро , именно так еврейские писатели передают иныормацию своим соотечкственникам. А про бомбы - это для гоев, они все равно не поймут.
Аркадий ВАКСБЕРГ, Париж
Глава из книги «Из ада в рай и обратно" http://www.newswe.com/MZ/Exclusive/ex.html
- Зловещие события первых двух месяцев 1953 года историками и очевидцами описаны множество раз, а единого мнения нет до сих пор. Что ожидало евреев в марте (скорее всего именно в марте) пятьдесят третьего? Каким мог быть, хотя бы только в пределах элементарной логики, естественный и неизбежный ход событий, независимо даже от того, что Сталин вынашивал в своей голове?
Вспомним еще раз цепочку событий. В печати уже объявлено о банде врачей-отравителей. Уже сообщено, что они действовали по указке некоего международного сионистского центра. Уже поименно названы их жертвы. Уже пропаганда взывает к отмщению всему «сионскому кагалу». Уже сказано, что к ответу «убийц» призовут не доблестные чекисты, а весь народ (Николай Грибачев в органе ЦК КПСС журнале «Крокодил», 1953, № 5, с. 10). Что же дальше? Еще одна статья с проклятиями и угрозами? Еще две статьи? Двадцать две?.. А потом? Отступать некуда (даже если бы Сталин и захотел): страсти накалены до предела. Процесс может быть только публичным: именно для этого почти два месяца велась неслыханная по своей озлобленности и интенсивности психологическая обработка населения.
Членов Еврейского Антифашистского комитета (ЕАК) арестовали тайно, следствие вели тайно, даже отрицали сам факт их ареста, поэтому и можно было их тайно судить. На этот раз широко разрекламированные арест, завершение следствия и обработка мозгов в прессе сами по себе исключали суд при закрытых дверях. В качестве «объективных наблюдателей» были бы приглашены иностранные гости. Видный французский адвокат и общественный деятель, исполнительный президент общества «Франция – СССР» Андре Блюмель рассказывал мне в 1970 году, что зимой 53-го он готовился для поездки в Москву на предстоящий процесс, причем «отбой» получил лишь в конце марта (он даже запомнил в точности день – «когда в Москве объявили амнистию», - то есть не ранее 27 марта).
Итак, публичный суд. Каждое слово, произнесенное на процессе, еще больше распалит страсти. Для чего же дана воля стихии – чтобы ее затем погасить? Но так ни в коем случае быть не может.
Схема с еврейского сайта , обратите внимание на квадратик "Фальсификация документов"
Последовавшее после арестов в ноябре 1952 года следствие быстро набирало скорость. Все, как в довоенные годы. Сталин был почти у заветной цели: «Следствие будет закончено в ближайшее время …» - сообщало ТАСС 13 января 1953 года. Средства массовой информации активно нагнетают враждебность к будущим подсудимым.
Оставалось немного до открытого процесса, казней, погромов и депортации. Что же остановило карательную машину? Для меня ответ однозначен – смерть Сталина, организатора и вдохновителя всех карательных мер в СССР, последовавшая 5 марта 1953 года, в дни еврейского праздника – Пурим, олицетворяющего чудесное избавление евреев от уничтожения. Смерть Сталина была причиной развала всех планируемых карательных мер. Она же сорвала намеченный и почти готовый открытый судебный процесс, следующий за ним тотальный террор и депортацию евреев.
Окончательное решение еврейского вопроса было очень близко. Василий Гроссман был прав: «Сталин подхватил выпавший из рук Гитлера меч уничтожения и занес его над уцелевшими евреями СССР». Но вмешался случай, который и спас евреев от уничтожения.
А что может? Ради чего затеяна эта кошмарная акция с вызовом всему миру? Более отдаленная цель очевидна: развязать новую войну (провокационность взрыва якобы бомбы, а, скорее всего, просто петарды, на территории советского посольства в Тель-Авиве 9 февраля была видна невооруженным взглядом), использовав – не в качестве ответного, а в качестве первого удара – ядерное оружие. Войну под легко усваиваемыми лозунгами: сокрушить всемирное зло (капитализм) и его агентов (евреев). Об этом он страстно мечтал, готовя народ к войне и подобрав для этого вечного и неизменного внутреннего врага, находящегося в неразрывном единстве с врагом внешним. Более подходящего момента и повода при жизни Сталина (он все-таки понимал, что не бессмертен) нет и не будет.
Такой была чуть более отдаленная цель, которой должна служить, и не только в качестве повода, другая – ближайшая.
Многочисленные свидетельства современников расходятся только в датах намеченного суда над убийцами в белых халатах: середина или конец марта. Да и – опять же по элементарной логике - оттягивать процесс дальше было нельзя: слишком долгое ожидание развязки после такой мощной психологической подготовки могло притупить остроту ощущений, на которую делалась ставка. Ничего нового сообщить населению пресса уже не могла, новым мог стать только процесс с его поражающими воображение признаниями подсудимых и громовыми прокурорскими речами.
О сталинском сценарии известно со слов весьма осведомленного человека - Николая Булганина. Он был тогда членом политбюро (президиума) ЦК и входил в узчайший круг тех, кого Сталин еще не отстранил от себя. Не случайно на последний ужин, непосредственно предшествовавший концу, Сталин пригласил только Маленкова, Берию, Хрущева и Булганина. Так что Булганину ли не знать?..
По его свидетельству, казнь (повешение) должна была свершиться публично на двух центральных московских площадях – Красной и Манежной. Двух, чтобы они могли вместить как можно больше зрителей, воздействовать на массы и спровоцировать погромы. Врачей должны были вешать не только в Москве, но развезти их по другим городам и публично казнить там: в Ленинграде, Киеве, Минске, Свердловске, чтобы лицезрение этого прекрасного зрелища не досталось одним москвичам (»Новое время», 1993, № 2-3, с.47-49). Булганин подтвердил также, что вслед за этим должна была последовать депортация евреев на Дальний Восток «для искупления их вины на тяжких работах» и что лично он получил указание Сталина подготовить для этого 800 железнодорожных составов и организовать крушения эшелонов, нападение на поезда разгневанных граждан и всячески поощрять проявление ими своих «естественных чувств».
О том же самом рассказывал в середине пятидесятых Илье Эренбургу Пантелеймон Пономаренко – после того, как отправился в почетную ссылку: послом в Польше, а потом в Нидерландах. В конце 1952 – начале 1953 года он был секретарем ЦК и хорошо знал всю закулисную подготовку не из вторых рук. Его рассказ ничем не отличается от свидетельства Булганина - с одним лишь уточнением: Сталин, по словам Пономаренко, поделился своим планом на заседании президиума ЦК и был поддержан только Берией.
Напомнив Молотову об этом событии, его конфидент Феликс Чуев получил такой неожиданный ответ: «Что Берия причастен к этому делу, я допускаю». И все… (Ф.Чуев, Сто сорок бесед с Молотовым. М., 1993, с. 326-327). То есть, иначе говоря, Молотов не опроверг самый факт существования такого проекта («этого дела»), даже его подтвердил, но приписал авторство Берии, отводя от Сталина вину за чудовищное преступление, которое тот задумал. Но ясно же, что без Сталина этот замысел нельзя было не только осуществить, но и огласить даже в самом узком кругу.
В своих мемуарах Никита Хрущев свидетельствует, что «Сталин, безусловно, был подвержен позорному недостатку, который носит название антисемитизма». Но – и это самое главное - он подтверждает то, о чем поведали Булганин и Пономаренко: «Ставился вопрос вообще о еврейской нации и ее месте в нашем социалистическом государстве», а его коллега по политбюро Анастас Микоян заявляет еще определеннее, без всяких иносказаний: «За месяц или полтора до смерти Сталина начало готовиться «добровольно-принудительное» выселение евреев из Москвы. Только смерть Сталина помешала исполнению этого дела». (»Огонек». 1990, № 7 и А. Микоян, Так было, М., 1999. с.536).
Таким образом, четверо самых приближенных к Сталину на последнем витке его жизни – три члена политбюро и один секретарь ЦК – подтверждают, притом фактически в одинаковых выражениях, подлинность замысла, переводя его из области слухов в несомненную реальность. Светлана Аллилуева вспоминает о том, что в январские дни пятьдесят третьего года жена Николая Михайлова, главы агитпропа, секретаря ЦК, напрямую задействованного в пропагандистской антисемитской акции, сказала ей: «Я бы всех евреев выслала вон из Москвы». (С.Аллилуева, Только один год, М., 1990, с.135). Жены секретарей ЦК не могли так высказываться самовольно, если не имели соответствующей информации от своих мужей, да притом без указания держать язык за зубами. Ее голосом говорил сам Михайлов.
Существует и множество других свидетельств, каждое из которых можно было бы, наверное, поставить под сомнение, но все они вместе создают убедительнейшую доказательственную базу.
Есть, например, свидетельство приближенного к верхам академика Евгения Тарле (Сталин освободил его из Гулага и трижды наградил премией своего имени, в том числе за книгу о Наполеоне) о том, что операция была разработана подробно, с указанием, кто погибает от «народного гнева» сразу, а кого везут в зону вечной мерзлоты, с расчетом, что по дороге тридцать-сорок процентов из них погибнут от холода, голода, болезней и издевательств конвоя.
Один из телохранителей Сталина, майор госбезопасности Алексей Рыбин (он дожил до перестройки, когда у него развязался язык), оставшийся беспредельно верным памяти и делам своего кумира, признался, однако, что присутствовал на двух секретных оперативных совещаниях, где отрабатывались детали этой операции. Он вспоминает, что был отправлен в паспортный отдел московской милиции, чтобы лично удостовериться в точности и полноте списка врачей «неарийского» происхождения с указанием их домашних адресов. Зачем же составлялись столь странные списки? Ясно, что эти адреса должны были быть переданы погромщикам, - кому бы еще они могли пригодиться? Об этом можно услышать его рассказ «живьем», перед кинокамерой, в документальном фильме Семена Арановича «Я служил в охране Сталина». Заподозрить Рыбина – верного сталинского лакея, фанатично преданного ему до своего последнего вздоха, - в поклепе на вождя и вообще на кого бы то ни было из деятелей советской власти просто немыслимо. Рыбин оставил такое свидетельство в убеждении, что оно не компрометирует Сталина, а возвышает: ведь что бы вождь ни делал, он был всегда прав!
Существует версия (хотя она и не имеет безусловного подтверждения), что по пути к Голгофе толпа должна была вырвать осужденных врачей из рук конвоя и линчевать их, - погромы начались бы немедленно вслед за этим. Можно допустить, что такой исход – гипертрофированная фантазия обезумевших от страха людей, создавших в своем воображении логический финал кровавой мистерии. Однако тщательно собиравший свидетельства о тех кошмарных днях Василий Гроссман писал в своем романе-документе «Жизнь и судьба»: «казнь еврейских писателей и актеров предшествовала зловещему процессу евреев-врачей, а за ними уже должен был следовать хорошо организованный и дирижированный самосуд распаленной толпы». Гроссман ни разу не позволил себе утверждать без оговорок что бы то ни было, если это вызывало у него даже малейшие сомнения. В искажении исторической правды он никогда не был замечен: его травили как раз за то, что правда колола глаза. Просто непостижимо, почему это утверждение Гроссмана не подверглось разгрому со стороны Г. Костырченко, упорно отрицающего «миф» о готовившейся депортации («Тайная политика Сталина», М., 2001). И даже вообще им не упомянуто как не заслуживающее внимания серьезного исследователя.
В Израиле, в издательстве «Кругозор», посмертно вышла книга воспоминаний «Тревожное время» умершего в 1996 году Героя Советского Союза, бывшего ефрейтора Григория Саульевича Ушполиса, который в начале пятидесятых годов, окончив партийную школу, был сотрудником аппарата ЦК компартии Литвы. В седьмой главе его книги есть такой пассаж: «В то время мне и в голову не могло придти, что готовится депортация всех евреев страны. Предстояла их высылка из постоянных мест проживания в далекие северные районы по опыту, который Сталин во время войны применял к другим народам...». Об этих планах Г. Ушполису стало известно от первого секретаря ЦК Антанаса Снечкуса, который поручил ему поехать на товарную станцию и проверить, в каком состоянии находятся эшелоны для отправки людей. Редактор книги Ц.Раз, попросивший Г. Ушполиса уточнить этот эпизод, рассказывает с его слов в газете «Еврейский камертон», что пустые вагоны были далеки от готовности, но начальник товарной станции заявил: «Жиды смогут и в таких вагонах отправиться на вечный покой».
Еще несколько свидетельств – все одного порядка.
Мужем известного литературоведа Раисы Орловой (в девичестве Либерзон; во втором браке замужем за Львом Копелевым) был Николай Орлов, номенклатурный работник, функционер, окончивший Высшую партийную школу. Он принес ей новость, услышанную от коллег: насильственное переселение всех евреев на Дальний Восток должно начаться 15 марта после казни «сионистов» на Красной площади (Р. Орлова, Воспоминания о непрошедшем времени, М., 1993, с. 205).
Длительное время собиравший свидетельства подобного рода журналист Зиновий Шейнис приводит их несколько, в том числе бывшего сотрудника госбезопасности, а затем работника аппарата ЦК Николая Полякова, который утверждал, что был назначен секретарем комиссии по депортации евреев, председателем комиссии, по его словам, стал новый партийный идеолог Михаил Суслов. (Зиновий Шейнис, Провокация века, М., 1992, с. 122-123). Тот же Поляков сообщал, что списки подлежащих депортации отделяли «чистых» евреев от полукровок (этих следовало депортировать во вторую очередь) и что на Дальнем Востоке спешно строились бараки, непригодные для жилья.
Я был бы готов отнестись скептически к этому, слишком уж сенсационному, утверждению, поскольку не все, что исходило от Шейниса, в точности соответствовало действительности, но как раз данную информацию подтвердила и тогдашний начальник пенсионного управления Министерства социального обеспечения РСФСР Ольга Голобородько, которая интересовалась в Совете министров, придется ли и как выплачивать пенсию депортированным евреям, и ответа не получила, поскольку чиновники Совмина никаких инструкций на этот счет не имели. С О.Голобородько беседовал мой коллега, журналист «Литературной газеты» Григорий Цитриняк, рассказавший мне в подробностях об этой встрече. Краткий вариант этого интервью был опубликован в «Литературной газете».
Тогда же был издан подписанный Сталиным «приказ №17» с грифом «совершенно секретно», которым предписывалось «незамедлительно уволить из МГБ всех сотрудников еврейской национальности, вне зависимости от их чина, возраста и заслуг». (»Источник». 1993, № 0/пилотный, с. 55)
Известный американист, академик Георгий Арбатов рассказывает в своих воспоминаниях со слов крупного советского разведчика Бориса Афанасьева, что «в начале 1953 года были получены предписания увеличить в связи с предстоящим «наплывом» заключенных «емкость» тюрем и лагерей и подготовить для перевозки заключенных дополнительное количество подвижного железнодорожного состава».
Хорошо осведомленный о событиях того времени, будущий сотрудник международного отдела ЦК Александр Бовин подтверждает сообщение Г.Арбатова: «Судя по тому, что мы знаем, речь шла не только об уничтожении еврейской элиты, а о том, чтобы уничтожить или заключить в огромное гетто всю еврейскую общину Союза». (Г.Арбатов, Свидетельство современника, М., 1991, с. 18-19 и А.Бовин, Записки ненастоящего посла, М., 2000, с.150).
О том же самом я слышал непосредственно от Бориса Мануиловича Афанасьева, подлинная, не русифицированная, фамилия которого была Атанасов. Этот старый болгарский революционер, ставший советским шпионом-убийцей (он был причастен к ликвидации в Лозанне перебежчика Игнатия Рейса и к другим «мокрым» делам Лубянки), работал под конец жизни заместителем главного редактора журнала «Советская литература» (на иностранных языках). Сначала без большой охоты, а потом, отпустив невидимые тормоза и увлекшись, Афанасьев поведал о том, что на депортацию всех московских евреев Сталин отвел максимум три дня. Для тех, кто не успеет погрузиться в вагоны, чекистам предстояло найти «какой-то выход на месте». Нетрудно представить себе, что это был бы за «выход».
О том же в моем присутствии рассказывал Лев Шейнин. Хотя сам он в те дни, когда готовилась депортация, находился в тюрьме, но, выйдя на свободу после смерти Сталина, восстановил старые связи с крупными чинами госбезопасности и прокуратуры, которые имели касательство к проведению операции. Они тоже подтвердили, что по отделениям милиции были разосланы телефонограммы о составлении списков – причем не только врачей, а вообще всех лиц «определенной» национальности. Шейнин рассказывал это на скромном застолье в доме нашего общего приятеля, полковника юстиции, профессора Аркадия Полторака, вместе с которым он работал в советской части обвинения на Нюрнбергском процессе. Полторак тоже многое знал, и за столом сидели еще какие-то осведомленные люди, в том числе один крупный аппаратчик из международного отдела ЦК (В.Шапошников). Дело происходило в конце шестидесятых или в начале семидесятых годов, и все события пятьдесят третьего были еще очень свежи в памяти. Помню, присутствующие, в том числе и Полторак, не только подтвердили и составление списков, и постройку бараков, и готовность товарных эшелонов отправиться в путь, но и дополнили свидетельство Шейнина такой деталью: на домашние сборы каждому давалось не более двух часов, с собой можно было взять только один чемодан или узел, а всех, кто не выдержит трудности пути – без еды, без тепла, - предписывалось сбрасывать на ходу, когда поезд будет идти вдоль безлюдных полей или лесов, на тридцатиградусный сибирский мороз.
Поэт Семен Липкин в беседе со мной перед кинокамерой (Переделкино, 20 августа 2002 года), рассказал, что в конце пятидесятых годов лично видел в отдаленных и пустынных районах северного Казахстана (был приглашен для поездки по республике как переводчик казахской поэзии) непригодные даже для скота пустые деревянные постройки, которые, как объяснил ему секретарь местного райкома партии, предназначались для евреев, подлежавших депортации из европейской части Советского Союза в 1953 году. Этот его рассказ вошел в документальный фильм «Реприза», снятый по моему сценарию, и это свидетельство было тотчас отвергнуто Костырченко: оказывается, 90-летнего Липкина подвела память, и вообще он свидетельствовал под моим «гипнотическим взглядом».
Наверняка существует много других свидетельств того же рода, сохранившихся в памяти современников. Добавлю к ним еще два своих.
В моем архиве хранится письмо из Тбилиси, полученное, судя по почтовому штемпелю, в феврале 1952 года (точная дата штемпеля смазана). Его автор – моя, тогда еще 19-летняя, приятельница, Джильда Коркиа. Отец Джильды – известный в Грузии писатель Родион Коркиа – входил в элитарный круг тбилисской интеллигенции, где чуть ли не все были тесно связаны дружескими, если не родственными, узами с партийным руководством. Вот фрагмент этого письма: «Не надо ждать до последней минуты и надеяться на какое-то чудо. Спасется тот, кто опередит события. Если бы я не знала в точности, что всех вас (так и написано! – А.В.) ожидает, не стала бы поднимать панику. Хотела послать телеграмму, но – опасно, да ты ничего бы и не понял. Если ты и сейчас не понимаешь, то уж мама-то твоя не может не понимать. Потом будет поздно – мне хочется это кричать прямо в твои уши. /…/ Жду телеграммы: «Встречайте тогда-то». И мы встретим. А за остальное не беспокойся». Потом Джильда мне объяснила, что о готовящейся депортации российских евреев ее отец узнал с достоверностью от своего друга, возглавлявшего в ЦК Грузии сектор, курировавший госбезопасность.
Впоследствии оказалось, что этот «секрет» был вообще известен всему городу. Скончавшийся весной 2002 года в США грузинский писатель, философ, футуролог и социолог Нодар Джин мальчиком жил в еврейском квартале Тбилиси – Петхаин. Он рассказал, что в начале 1953 года всем еврейским семьям было приказано приготовиться к «эвакуации» в Казахстан. («Дружба народов», 1997, № 12, с. 213) Вероятно отец Джильды просто знал больше, чем «весь Тбилиси».
Тогда же, в феврале пятьдесят третьего, мы получили и еще один сигнал. Клиентом моей матери-адвоката была полковник в отставке Наталья Владимировна Звонарева (мать защищала в суде ее юного сына, оказавшегося в группе сверстников-воришек). До ухода на пенсию она работала в штабе военной разведки, где занимала весьма высокий пост: ее имя можно встретить в воспоминаниях многих бывших сотрудников ГРУ. С матерью у нее установились не только формальные отношения. Помню, как она без предварительного звонка примчалась к нам домой, и две женщины долго разговаривали наедине в маминой комнате. Потом мать рассказала мне, что Наталья Владимировна умоляла «не ждать ни одной минуты и уехать куда-нибудь подальше», где можно положиться на русских друзей и «переждать». На то, что ждать придется недолго, она всего лишь надеялась, а то, что выселение неизбежно, «притом с кошмарными последствиями», знала наверняка - от своих коллег, с которыми сохранила дружеские, доверительные отношения. У полковника Звонаревой не было не только ни капли еврейской крови, но и тесных еврейских контактов, - об этом ее ведомство знало достоверно. Оттого, наверно, от нее не таились. Наталья Владимировна в силу своих профессиональных и личных качеств хорошо отличала надежную информацию от слухов и ошибиться не могла, тем более что ее сообщение подтверждается десятками других свидетельств.
Понятно что Сталин умер не своей смертью?
на этом еврейском сайте http://www.pseudology.org много материалов, но смотреть осторожно, все преломлено под своим еврейским углом. Каганович у них оказывается умер в нищете и всеми забытый.
http://www.pseudology.org/people/Stalin.htm
вот тут ясно видно что настоящего Сталина уже не было 5 марта
Добрюха Николай. Кто похоронен вместо Сталина?
http://www.aif.ru/online/aif/1295/10_01?print
"Хозяин Кремля" умер раньше своей смерти
http://www.pseudology.org/people/Stalin2.htm
Евреи сами нисколько не сомневаются, что так и было на самлм деле, только гоям ничего про это не говорят. http://berkovich-zametki.com/2006/Zamet ... Ljass1.htm
http://img131.imageshack.us/img131/3802 ... ssroh6.png
PS. сопоставьте дату смерти Сталина - 5 марта 1953 года и окончание обманчиво названной "Корейской войны", когда на самом деле это была война против СССР, - а это случилось сразу после смерти Сталина; и если знать, что Георгий Маленков сразу после смерти Сталина рапортовал в американское посольство о прекращении поддержки СССР Кореи и выходе из войны, то причина убийства Сталина очевидна.
Необходимо помнить, что в 1951 году американцы имели большую часть своих сил задействованными в "Корейской войне", которая на самом деле была войной против советского Дальнего Востока.
------------------
Известно, что в послевоенные годы Сталин стал постепенно отстранять Берию от власти, оставив за ним только ядерный проект. В частности, вопреки распространённому мнению, течение 8 лет после войны Берия не контролировал правоохранительные органы.
В 1948 году был устранён лидер советских сионистов Михоэлс.
Во второй половине 1951 - начале 1952 года "...по распоряжению Сталина были арестованы все евреи - ответственные сотрудники центрального аппарата Министерства госбезопасности, - вспоминал Судоплатов, - так, оказались за решёткой Эйтингтон, Райхман, заместители министра госбезопасности генерал-лейтенанты Питовранов и Селивановский. Арестовали и полковника в отставке Маклярского... был брошен в тюрьму и сын первого главы советского государства Свердлова полковник Андрей Свердлов". Были арестованы и многие другие генералы и офицеры высших рангов еврейского происхождения: Белкин, Шварцман, Броверман, Павловский, Бородин-Грузенберг, Арон Палкин, Матусов, Майрановский и т.д.
9 февраля 1953 г. в советском посольстве в Тель-Авиве взорвалась бомба.
11 февраля СССР разорвал дипломатические отношения с Израилем - тем самым Сталин показал, что далее считаться с интересами мирового жидовства он не намерен.
1 марта Сталина хватил удар (?), а 5 марта 1953 года - в иудейский праздник Пурим - в стране было объявлено о смерти вождя.
На другой день после смерти Сталина Лаврентий Павлович занял второе (первое — Г. М. Маленков) место в правящей иерархии, и уже 6 марта, МГБ перестало существовать - т.е. Берия забрал его под свою лапу, соединил его с МВД, получив таким образом фактически неограниченный доступ ко всем материалам министерства внутренних дел и министерства госбезопасности, в том числе - к материалам расследования цареубийства и к масонским архивам.
Разумеется, Берия тут же развернул на 180 градусов и курс политики в отношении еврейства: уже через месяц, 4 апреля, были раскрыты "злоупотребления" МГБ и министра Игнатьева (скрытно заменившего арестованного Абакумова, который, кстати, был вскорости расстрелян), дело врачей было полностью опровергнуто, а еще через три месяца были восстановлены дипломатическое отношения с Израилем.
Более того, 27 мая 1953 года на заседании Президиума Совета Министров СССР Берия заявил:
"... нам нужна только мирная Германия, а будет там социализм или не будет, нам все равно..."
И словно по команде, как ответ на заявление Берии, уже в июне 1953 года в ГДР начались антисоветские выступления рабочих, студентов, интеллигенции. Их пришлось подавлять силой.
...
То есть Лаврентий Палыч достаточно откровенно дал понять мировой закулисе, что готов уступить ей главный военный трофей - влияние СССР в Европе. Разумеется, при условии, что мировая закулиса обеспечит Берии поддержку для окончательного захвата власти.
http://cldlune.livejournal.com/77101.html
Евреи бесплатно наливают борщ по случаю отравления Джугашвили
Журнал «Огонек» от 15 мая 1953 года посвященный похоронам И.В Сталина
http://gelikon.livejournal.com/13857.html#comments
Некролог, обращение ЦК КПСС, медицинское заключение, отчеты с предприятий,
рассказы, стихи...